Среди нечаянной капели,
будившей спячку в январе,
так яростно меня согрели
лучи от солнца на ковре.
Как пламенем костра, сжигали
пыль закоулков и седин.
Смеялись. Пели. Обещали,
закутавшись в шелка гардин.
Пылало всё: глаза и сердце.
И показалось: лишь пролог,
то, чем жилось до самой смерти,
что сам в себе я превозмог.
Вне времени и вне пространства
учусь несуетливо жить.
И, наивысшее гурманство,-
пытаюсь верить и любить.
