Юродствую в потертых лоскутах
защит своих и масок надоевших.
Наружу выставляю боль и страх.
Над ними хохочу, судьбу презревши.
Себя бичую плетью со свинцом.
Я кровь и грязь смешал на теле этом.
Пророчествую со смешным лицом
то ли концом, то ли началом света.
И, троекратно всласть расцеловав
испуганных, пристыженных, убогих,
улягусь в ложе прошлогодних трав
под звездным небом вечности. Под Богом.
